Двенадцатая карта - Страница 88

– Поэтому ты отказалась от помощи миссис Бартон, школьного консультанта, – заключил Белл.

– Узнай она, что мне негде жить… бац, и меня отправят в приют. – Она поежилась. – Мне совсем чуть-чуть оставалось! Каких-то полтора года, и я подалась бы в Гарвард. И тут появляется этот тип и пускает все под откос!

Женева подошла к таблице, в которой были сведены известные факты о жизни Чарлза Синглтона.

– Вот почему я о нем писала. Должна была доказать себе, что он невиновен. Мне хотелось, чтобы он оказался порядочным человеком, хорошим мужем и отцом. А какие замечательные он писал письма! Каким чудесным языком! Даже почерк у него очень красивый. А еще он был героем войны Севера и Юга, учил детей и спасал сирот от бунтовщиков. У меня вдруг появился родственник – по-настоящему добропорядочный, умный, знакомый с известными людьми. Мне очень хотелось иметь такого, достойного восхищения, не то что отец и мать…

В дверном проеме показалась голова Луиса Мартинеса.

– Он чист. Имя и адрес соответствуют названным. Задержаний и судимостей не имеет.

Мартинес проверил подставного дядю. Райм и Белл на слово доверять никому больше не собирались.

– Тебе, наверное, очень одиноко, – сказала Сакс.

Женева помолчала, прежде чем ответить.

– Отец иногда водил меня с собой в церковь, до того как сбежал, и я помню один госпел, наш любимый: «Некогда умирать». Вот и у меня так же: мне просто некогда быть одинокой.

Но Райм изучил Женеву достаточно хорошо – она блефовала.

– Значит, у тебя тоже есть тайна, как и у твоего предка. А кто в нее посвящен?

– Киш, управляющий домом, его жена – вот и все. – Девушка с вызовом уставилась на Райма. – Собираетесь меня сдать?

– Но ты не можешь жить сама по себе, – сказала Сакс.

– Жила ведь два года, – бросила в ответ Женева. – У меня есть книги, школа. Большего мне и не нужно.

– Но…

– Если вы меня выдадите, вся моя жизнь рухнет. – Затем очень тихо добавила: – Я прошу.

На мгновение повисла тишина. Сакс и Селлитто посмотрели на Райма – единственного среди присутствующих, кого не связывали ни городское начальство, ни полицейский регламент. И он сказал:

– С решениями можно пока не спешить. У нас и так хлопот полон рот – сначала надо взять киллера. Только я считаю, что ты должна остаться здесь, а не на конспиративной квартире. – Он посмотрел на Тома: – Думаю, комната у нас наверху найдется, да, Том?

– Еще бы не найтись!

– Я правда бы лучше… – начала Женева.

Улыбаясь, Райм не дал ей закончить:

– На этот раз вынужден настоять.

– Но моя работа… Я не могу позволить себе ее потерять.

– Об этом я позабочусь.

Райм попросил у нее номер, позвонил менеджеру в «Макдоналдс» и в общих словах объяснил, что на Женеву было совершено нападение и несколько дней она не сможет выходить на работу. Начальник выразил искреннюю обеспокоенность и сказал, что Женева – их самый добросовестный работник; пусть не выходит столько, сколько надо, и не беспокоится насчет своего места. Они будут ждать ее возвращения.

– Она наша лучшая сотрудница, – звучал из громкоговорителя его голос. – Такая молоденькая, а ответственности больше, чем у тех, кто вдвое старше. Таких людей поискать.

Райм и Женева обменялись улыбками.

Тут позвонили в дверь. Белл и Сакс мгновенно посерьезнели и потянулись к оружию. Райм заметил, что Селлитто все еще напуган; он опустил взгляд на пистолет, но рукой не шевельнул. Его пальцы легонько потирали кожу на щеке, словно пытаясь вызвать джинна, который унял бы тревогу на душе.

В дверях показался Том и обратился к Беллу:

– Пришла некая миссис Бартон из школы. У нее с собой какая-то запись с камеры наблюдения.

Женева испуганно замотала головой.

– Нет, – прошептала она.

– Пригласи ее к нам, – распорядился Райм.

В комнату вошла крупная негритянка в лиловом платье. Белл представил ее присутствующим. Она кивнула каждому по отдельности. Как большинство консультантов, которых Райму доводилось встречать, женщина не выказала никакой реакции, заметив его недееспособность.

– Здравствуй, Женева, – сказала она.

Девушка кивнула. Ее лицо застыло в неподвижную маску. Райм хорошо представлял себе ход ее мыслей, ту угрозу, которую для нее олицетворяет миссис Бартон, – алабамское захолустье или детский приют.

– Как твои дела? – продолжила женщина.

– Хорошо, спасибо, – с несвойственным ей почтением отозвалась девушка.

– Тебе, наверно, туго приходится, – сказала миссис Бартон.

– Бывало полегче.

Женева старательно хохотнула. Получилось искусственно. Бросив на женщину взгляд, она тут же отвела глаза в сторону. Бартон сказала:

– Я поговорила с десятком людей насчет того мужчины, который ошивался вчера у школы. Только двое или трое вспомнили, что кого-то видели. Описать его никто не сумел, не считая того, что он цветной, одет в куртку армейского покроя и поношенные рабочие ботинки.

– Кое-что новенькое, – вставил Райм. – Про ботинки.

Том добавил на доску новую запись.

– А вот кассета из нашей службы охраны.

Женщина передала Куперу стандартную бытовую видеокассету, и тот включил просмотр.

Райм подкатился к самому экрану и вгляделся в картинку, чувствуя, как от натуги напряглись шейные мышцы.

Пользы от записи было не много. Камера охватывала только школьный двор, а не прилегающие тротуары и улицы. У самого края кадра можно было разглядеть нечеткие фигуры прохожих. Без особой надежды на то, что удастся вытянуть из нее что-то полезное, Райм велел Куперу отправить кассету в лабораторию в Квинсе для цифровой обработки. Техник заполнил форму доверенности на передачу улики, упаковал кассету и вызвал машину.